Маша Федорова – главный редактор VOGUE Россия. Биография

Главные редакторы и главные лица русского глянца в авторской колонке заслуженной бытописательницы гламурных нравов и редактора отдела светской хроники журнала InStyle Натальи Лучаниновой вместе с ней вспоминают о том, как все начиналось, и во что все это вылилось

Мария Федорова, главный редактор журнала Glamour рассказала Наталье Лучаниновой о любви к мужской моде, глянцевой фабрике и собственной линии одежды.

Как начиналась твоя карьера в глянце?
Все началось совершенно случайно, со звонка моей одноклассницы, которая сказала, что освободилось место ассистента Артемия Троицкого, тогда главного редактора журнала Playboy. Наверное, благодаря широте мысли и взглядов Троицкого, с которым было безумно интересно работать, моя карьера и состоялась. Я закончила Строгановку, факультет индустриального дизайна, и мой художественный взгляд все время цеплялся за какие-то страницы, которые, как мне казалось, можно было улучшить, я об этом говорила, а мне давали возможность попробовать. Начала я с того, что предложила свою помощь на съемках натюрмортов из мужских рубашек, а через полгода в журнале Playboy мною был создан отдел моды.

Надо мной сначала посмеивались, вместо того, чтобы раздевать женщин, я одевала мужчин! Работать тогда было сложнее, но интересней - нужно было постоянно придумывать, где взять одежду для съемок, такого количества магазинов и брендов, как сейчас, просто не было. Один шоу-рум, один-единственный бутик мужской одежды и один на всю Москву магазин Stockmann. Когда мне говорили, что в мужской моде скучно, я всегда с этим спорила. Да, там не так много одежды, есть пиджак, брюки, рубашка, майка и свитер, но находить что-то интересное и придумывать что-то новое из таких банальных сочетаний - процесс очень увлекательный, и тогда он был еще интересней, ведь выбирать было практически не из чего.

Поэтому ты стала редактором моды в GQ, главном мужском глянцевом журнале?
Меня позвал туда мой бывший начальник Рэм Петров, а крестной матерью в мире глянца стала Анна Харви (на сегодняшний день редакционный директор Conde Nast International), легендарная личность, которая одевала принцессу Диану, работала с Анной Винтур и Грейс Коддингтон. В GQ я получила возможность работать с самыми известными западными фотографами, что для меня, как для стилиста, было невероятным стимулом.

То есть ты - самый настоящий человек моды?
Я человек глянца. Я очень люблю моду и весь этот процесс, он дает мне жизненную энергию и держит в тонусе все 18 лет моей карьеры.

А сейчас, будучи главным редактором, ты участвуешь в съемках, как стилист?
Конечно! Моя профессия не главный редактор, моя профессия - стилист, и мне очень не хотелось бы ее терять, я об этом сразу говорила руководству издательского дома Conde Nast. Мое назначение - это очень нестандартное решение руководства, все-таки редакторы моды очень редко становятся главными редакторами.

Почему? Ведь это логичный путь, ступенька за ступенькой, от редактора моды до главного в модном журнале?
Редко когда люди пишут и снимают одинаково. Бывают, конечно, прецеденты, но, это скорее исключения, которые подтверждают правило. Все-таки снимать моду и писать о ней, обозревать, отслеживать тенденции - это две совершенно разные профессии.

Что отличает Glamour от всех остальных журналов?
Это очень просто, мы - самый массовый модный журнал. Наша задача, с точки зрения моды, взять самое интересное из недоступных брендов, самое лучшее из доступных, и все это совместить. Прошли времена, когда круто было одеваться в один бренд, сегодня модно быть в H&M, в Zara, а еще лучше найти какой-нибудь вообще неизвестный бренд. Мы говорим о том, что выглядеть модно - это не обязательно дорого.

В чем успех журнала Glamour, почему он стал массовым?
Раньше казалось, что мы такая младшая сестренка журнала Vogue, но, как выясняется, за время пути собачка подросла. Журналу исполняется 10 лет, наши читательницы выросли, но остались с нами. Формула журнала живет столько лет, потому что в ней есть ритм, а сам журнал очень насыщенный, очень компактный. Мы рассказываем не только про то, как одеваться и краситься, но и про какие-то ходы в жизни, в семье, на работе, ведь жить одной только модой скучно.

Главный редактор модного журнала должен быть светским человеком?
Я думаю, что это важно - посещать мероприятия, общаться с людьми. Но я, если честно, не про это. Мне не нужен пиар, и я не тот человек, который готов менять по три наряда за вечер, хотя иногда приходится, конечно, если это напрямую связано с работой.

Какими качествами нужно обладать, чтобы устроиться к тебе на работу в журнал Glamour?
Мне важна энергетика человека и желание работать. У меня здесь все-таки фабрика, гламурная, глянцевая, но - фабрика. Я всегда говорю новеньким девочкам - чтобы заработать право быть приглашенной на показ и пить там шампанское вместе с богатыми и знаменитыми, нужно сначала переносить очень много тюков с одеждой и подать не одну пару обуви.

Твои коллеги, главные редакторы, часто жалуются на кадровый голод в глянцевом бизнесе, тебе с этим приходилось сталкиваться?
Да, есть такая проблема. Когда мы начинали работать, было совсем другое время. Все бурлило, кипело, люди делали карьеры молниеносно, можно было очень быстро прыгнуть из ассистента в редактора или директора отдела. Эти времена прошли, но не все это осознают, к сожалению. Молодое поколение часто думает, что все будет так же просто, как было 10-15 лет назад. Глянцевый бизнес уже построен, люди очень держатся за свою работу и нарабатывают профессионализм годами, с места на место никто не прыгает. У нас почему-то до сих пор относятся к глянцу, как к чему-то легкому, порхающему и несерьезному, а ведь это совершенно не так. Пример тому издательский дом Conde Nast - очень серьезная организация, огромный отлаженный механизм.

А для тебя есть жизнь вне издательства Conde Nast?
Я пока для себя такую жизнь не рассматриваю. Судя по людям, ушедшим из издательского дома, эта жизнь, конечно, есть. Если бы я перестала быть главным редактором, то, наверное, я бы хотела попробовать сделать свою линию одежды для женщин с нестандартной фигурой. Ни для кого не секрет, что сама я далека от 90-60-90, мне это не мешает и не мучает, но, как стилисту, мне интересно было бы что-то придумать.

Выдержки из интервью Бюро. Выкладываю не полностью, только куски, так же можно? Это не копипаст, просто цитатки....

О себе

Я человек глянца. Я очень люблю моду и весь этот процесс, он дает мне жизненную энергию и держит в тонусе все 18 лет моей карьеры.

О работе

Моя профессия не главный редактор, моя профессия - стилист, и мне очень не хотелось бы ее терять, я об этом сразу говорила руководству издательского дома Conde Nast. Мое назначение - это очень нестандартное решение руководства, все-таки редакторы моды очень редко становятся главными редакторами. Редко когда люди пишут и снимают одинаково. Бывают, конечно, прецеденты, но, это скорее исключения, которые подтверждают правило. Все-таки снимать моду и писать о ней, обозревать, отслеживать тенденции - это две совершенно разные профессии.

О светской жизни

Я думаю, что это важно - посещать мероприятия, общаться с людьми. Но я, если честно, не про это. Мне не нужен пиар, и я не тот человек, который готов менять по три наряда за вечер, хотя иногда приходится, конечно, если это напрямую связано с работой.

О дедовщине))

Я всегда говорю новеньким девочкам - чтобы заработать право быть приглашенной на показ и пить там шампанское вместе с богатыми и знаменитыми, нужно сначала переносить очень много тюков с одеждой и подать не одну пару обуви.

О возможных перспективах

Если бы я перестала быть главным редактором, то, наверное, я бы хотела попробовать сделать свою линию одежды для женщин с нестандартной фигурой. Ни для кого не секрет, что сама я далека от 90-60-90, мне это не мешает и не мучает, но, как стилисту, мне интересно было бы что-то придумать.

Мария Федорова - частый персонаж светской хроники на Сплетнике, что бы она ни говорила о вынужденности этой части своей карьеры. Но несмотря на то, что она вроде как профессиональный стилист, которому не мешает собственная нестандартная фигура, зачастую ее собственный образ вызывает большие вопросы у аудитории нашего сайта.

Здесь даже был пост, где автор давал Марии очень удачные советы по изменению стиля. Тем интереснее мне было прочитать про мысли Марии о собственной коллекции для габаритных женщин. Насколько я заметила, сама она далеко не всегда выбирает одежду с учетом своей фактуры, и ее стремление сделать акцент на обуви (у главреда Гламура изящные тонкие щиколотки, и она постоянно это подчеркивает) и аксессуарах спасает не каждый образ. Судя по инстаграму, похоже на то, что сейчас Мария с переменным успехом выступает в качестве стилиста и для своей 17-летней дочери (которая очень похожа на маму во всем). Одевает ее плюс-минус как себя. Т.е. - по-разному.

В интервью Мария не соврала - она регулярно работает как стилист для Гламура. Вот для примера ее съемки для Лизы Боярской и Глюкозы (больше не могу разместить - снесут-с, да и это под вопросом).

Я не могу сказать, что ее работы поражают воображение новизной и исключительно удачным подбором одежды. Я бы определила это как - не хуже многих. Но смотреть на эти фотосессии не так интересно, как на саму Марию, потому что одеть худых красоток в остромодные вещи сезона сможет любой стилист. А вот оправдывать гордое звание главного редактора женского журнала, который учит читательниц выглядеть модно и красиво - гораздо сложнее.

Тем не менее, мне кажется, в последнее время Мария (вроде бы) не только становится стройнее, но и стала "более лучше" одеваться. Впрочем, за парой удачных выходов неминуемо следуют, мягко говоря, спорные образы. Так что есть еще куда расти! Выкладываю последние выходы с родного сайта, чтобы не быть голословной. В обратной хронологии.

P.S. Пост получился немного в тему дня, но это не специально, давно валялся в черновиках. Решила немного дополнить и выложить.

Обновлено 10/07/14 22:17 :

Краткая официальная биография

Мария Федорова родилась в 1972 году. В 1995 году окончила факультет промышленного дизайна МХПИ им. Строганова.

Начала свою карьеру в журнале Playboy в должности ассистента главного редактора, а затем редактора отдела моды.

В издательском доме Сondé Nast Мария Федорова начала работать в августе 2001 года редактором отдела моды журнала GQ, а в 2004 году была назначена директором отдела моды GQ.

В журнале Glamour Маша Федорова работает с момента его запуска - с 2004 года - в должности директора отдела моды.

Обновлено 10/07/14 22:21 :

И еще немного про Марию от ее коллеги, главреда Аллюра:

~~Блондинка-бенгальский огонь, искристая, веселая и громкая – моя коллега по Conde Nast, главред Glamour Маша Федорова. В фото-словаре ее безыскусную улыбку следовало бы поставить рядом со словом “харизма”. Или “гедонизм”. И с тем, и с другим у Маши все гламурно. А ведь на то, чтобы радоваться жизни, тоже нужны силы.

На Марии (41 год): кроссовки
Nike Air Max , платье Asos , туфли Christian Louboutin , свитер Sonia Rykiel , очки Swarovski , кольцо Orloff , часы Chanel , сумка Sportmax , серьга Christian Dior , кольцо и колье неизвестных марок

Стиль и магазины

Я редко хожу по магазинам в Москве. Тут дорого. Да, у меня есть скидки в каких-то приличных магазинах, но я этими скидками только-только сбиваю разницу в цене. Мне не очень приятно ловить себя на этой мысли. Но это как привычка с советских времён: исторически все самые любимые покупки были связаны с поездкой за границу. Путешествия без магазинов - это как поехать на море, но весь отдых купаться в бассейне. И ещё очень хочется купить то, чего нет у половины Москвы. Я очень рада, что Topshop пришли в Россию. Но как же было замечательно, когда их у нас не было: только счастливчики, побывавшие в Лондоне, могли выглядеть круто за небольшие деньги! Мой первый визит в лондонский магазин марки стал для меня откровением, но сейчас появилось несколько брендов, которые ещё не дошли до Москвы. В Милане или в Париже можно урвать пару недорогих, но стильных вещиц. Тем не менее последнюю пару обуви я купила себе в Podium Market. Какие-то бразильские сандалии, очень дешёвые, но милые. Они как раз оставались в сорок первом размере. Я могу с гордостью сказать, что в последнее время в моём шкафу появилась масса вещей российских марок. Не только московских. С начала весны я постоянно хожу в одежде питерского ателье, и меня даже на улицах девушки останавливают, спрашивают, откуда эта юбка или этот плащ. Люблю Terekhov и Walk Of Shame. Надеваю вещи от сестёр Рубан - Алиса много лет назад работала у нас в Glamour стилистом, она меня до сих пор называет «мама Маша». Они с сестрой выросли профессионально у меня на глазах.

Я тоже пыталась носить
только чёрное , но мне стало очень скучно. Меня всё время тянет на эксперименты

Очевидно, что у меня больше проблем с поиском одежды, чем у девушек со стандартной фигурой. Соответственно, я выбираю магазины, где есть вещи свободного кроя. Например, в H&M есть линейка для полных - мне там подходит не всё, но иногда я покупаю там базовую одежду - брюки хаки и свитшоты. Рубашек джинсовых у меня несколько оттуда. Хожу в Marina Rinaldi в «Петровском» или «Смоленском пассаже», но далеко не всегда выхожу оттуда с покупкой. Когда бываю в Милане, всегда захожу в три магазина: всё в тот же Marina Rinaldi, в Persona - это вторая линия Marina Rinaldi - и в Prada, чтобы присмотреть обувь. После показа Chanel в Париже обязательно захожу в Chanel на Рю Камбон, это уже традиция. И еду в Le Bon Marche, в том числе за любимыми шампунями Opalis.

Классные майки есть не только в Dolce & Gabbana, но и в H&M, Mango и River Island. Вещь сама не всегда стоит тех денег, которые за неё просят. В основном мы платим за бренд. Приятно ходить в красивых вещах и с дорогими аксессуарами, но не надо делать из этого культ. Я окончила Строгановку, и коллекция Chanel весна-лето 2014 на тему художников и искусства мне понравилась безумно. И там были дико красивые вещи. Но холщовый рюкзак за три тысячи долларов я сейчас себе не могу позволить. Я, по примеру нашей рубрики «Своими руками», сделала похожий сама. Вообще, есть много вещей, сделанных «на тему» трендов от известных дизайнеров. И это здорово.

Я внимательно изучила выходы и стиль Алёны Долецкой, и мне захотелось одеваться как она: простые брюки, прямые юбки, лаконичные блузки, которые на ней выглядят шикарно. Или как Грейс Коддингтон - она всё время в чёрном, но у неё эти рыжие волосы, смотрится классно. Я тоже пыталась носить только чёрное, но мне стало очень скучно. Меня всё время тянет на эксперименты. Я то одеваюсь в стиле рок, то, как сейчас, в стиле Одри и Грейс: накупила в Америке платьев в стиле 50-х, хожу в юбках в цветочек So Number One и с принтом-мухами Alexander Arutyunov.

Кроссовки Nike Air Max

У меня их целая коллекция. Эти я купила в Париже в & Other Stories, чем вызвала зависть у своей дочери. Она потребовала такие же, но таких в Москве не нашли, пришлось купить ей немного другие.

Платье Asos

Заказала его недавно. Это очень простое платье-комбинация: декольте отделано кружевом, подол - сеткой, что делает его вполне универсальным. Если надеть со свитером, платье выглядит как юбка, а с пальто получается почти вечерний наряд.

ТУФЛИ CHRISTIAN LOUBOUTIN

Я всегда вынуждена одеваться с прицелом на то, что вечером могу оказаться на каком-то мероприятии, поэтому беру с собой сменку. Прямо в руках ношу - наш офис находится в центре, я частенько хожу от него до нужного места пешком. Эту пару купила в Нью-Йорке в Barneys. Там всегда бывает мой размер. У туфель очень хороший каблук, и они ко всему подходят. Но я их всё равно стараюсь беречь: носить каблуки в центре Москвы - себе дороже. В прямом и переносном смысле.

Свитер Sonia Rykiel

Одна из немногих вещей, которую я купила в Москве. Мы пошли в магазин, чтобы использовать подаренный дочери на день рождения сертификат, то есть покупали одежду ей. И вдруг я увидела этот свитер. Там было всего две вещи большого размера, свитер - одна из них.

Очки Swarovski

Они мне ужасно понравились, потому что блеск кристаллов выглядит вполне благородно и ретроформа оправы очень удачная. Обычно я хожу в Ray-Ban и не очень экспериментирую, но эти прижились. Они самые шикарные на вид в моей коллекции.

Колье неизвестной марки

Оно мегапростое, стоит копейки, куплено во время поездки во Вьетнам.

Кольцо Orloff

Его сделал Пётр Аксёнов, русский ювелир и мой друг. Но оно у меня не потому, что мы с Петром дружим. Кольцо мне очень понравилось ещё в каталоге. Я сказала, что хочу такое, и он мне предложил на выбор два кольца с разными камнями. Я выбрала это, но Петя сделал мне потом и второе, с зелёным камнем. Обычно надеваю их вместе.

Часы Chanel

Это была моя первая серьёзная часовая покупка, которую я сделала в тот год, когда Chanel перестали продаваться на Кутузовском проспекте в рамках ТД «Москва». Модель J12 - самая базовая: керамический корпус без бриллиантов на пластиковом ремне. Хожу в них всегда и не представляю, чем их можно заменить.

Кольцо серебряное в виде бамбука
неизвестной марки

Тогда я ещё работала в журнале Yes!, снимала первую обложку. Купила его в Египте за десять долларов.

КОЛЬЦО С ГРУШЕВИДНЫМ КРИСТАЛЛОМ
НЕИЗВЕСТНОЙ МАРКИ

Все думают, что это бриллиант, но это не так. На ужине с представителями компании Aquilano.Rimondi мы долго обсуждали, какой чистоты должны быть бриллианты, и мне в качестве примера сказали: «Вот, у тебя прекрасный камень». Я ответила, что да, прекрасный, только он стоит шестьсот рублей. Купила его в Питере на барахолке в «Новой Голландии», когда ездила на Aurora Fashion Week.

Сумка Sportmax

Я как-то сразу в неё вперилась: она идеального размера, и у неё красивое сочетание чёрного с пудровым розовым. Как ни странно, она ко многому подходит и у неё удобная длинная цепочка.

Серьга Christian Dior

На них же надо записываться. В парижском магазине была единственная пара, которую я купила напополам с подругой. К ним купила простые жемчужные гвоздики в ТЦ «Европейский» за двести восемьдесят рублей.

Про город

Москва - мой родной город. Разве можно сказать, за что ты любишь человека? Или родителей? К городу у меня отношение такое же. Только в любимом человеке ты всё время что-то стараешься исправить. От города ты изменений под себя не ждёшь. Ты сам подстраиваешься, но если всё сделаешь правильно, тебя похвалят и наградят. Не знаю, жила бы я здесь, если бы не работа, или нет. Хотя бы потому, что работа - это большая часть моей жизни с 23 лет, когда я пришла в свой первый журнал. У меня был период после института, когда я думала переехать, но я увлеклась стилизацией съёмок, потом родила ребёнка - довольно рано по нынешним меркам, - и вопрос о переезде отпал сам собой. Когда мы делали выездные съёмки и получался хороший результат, американские или, например, французские фотографы часто говорили мне: «Ой, с тобой так классно работать, ты всё делаешь абсолютно на уровне, давай к нам». Мне было приятно, что они воспринимают меня не как медведицу-диковинку с московских улиц, а как равного профессионала. Но я уже была мамой, а когда дочке исполнилось семь, я осталась с ней одна. И я решила, что лучше я буду одним из пяти (сейчас уже даже не знаю, из скольких) уважаемых стилистов Москвы и, соответственно, России, чем тысяча сто двадцать вторым стилистом в Нью-Йорке.

Откуда ещё возьмутся люди за рубежом , если не из Москвы?

Когда мне было шестнадцать, я впервые выехала за границу - полетела в Лондон к друзьям родителей. Они спросили меня, из какого именно российского города я приехала. И я смотрела на них такими круглыми глазами, потому что меня поразил этот вопрос: откуда ещё возьмутся люди за рубежом, если не из Москвы? Это не потому, что я сноб. Просто у меня была такая естественная детская реакция. Но когда я проанализировала всех людей, которые переехали в Лондон, Париж и так далее, я поняла, что почти все они не москвичи. У меня есть старый приятель, и он в одном споре мне сказал: «Фёдорова, вы, москвичи, избалованные. Вас дома всегда ждала котлета на плите, тёплая постель, и вам ни с чем не нужно было справляться». Мне тогда было ужасно обидно. А потом я поймала себя на мысли о том, что так оно и есть. Люди из других городов так рьяно берутся за дело, что они нас вытесняют. И я считаю, что это определённый двигатель. И для них, и для нас.

Мы снимали на Большой Дмитровке, потому что здесь находится мой офис, где я провожу очень много времени. Моя мама работала юристом в Госплане СССР, где теперь Госдума. Двадцать два года я прожила в Беляеве, но по пятницам от здания Госплана отходил автобус в дом отдыха, и для меня это было событие - приехать на Охотный Ряд, сесть в этот автобус и проехать по центру Москвы. Мы ехали потом мимо Беляева, но мне даже в голову не приходило договориться, чтобы меня подхватили где-нибудь около дома. А сейчас я приезжаю на это же самое место в центре каждый день на работу. Здесь же мой любимый бар «Симачёв», где, по-моему, очень правильная атмосфера. Хожу туда до сих пор, несмотря на уже не юный возраст. Сейчас, конечно, чаще устраиваю там деловые встречи. Ещё я люблю Кутузовский, где живу, но мне не хватает там человеческого отношения. Там трасса. В моём районе некуда даже поесть пойти с ребёнком так, чтобы без пафоса. Я люблю Uilliam"s, «Кофеманию» в здании консерватории - да, там недёшево, но очень вкусно и приятно. Я вынуждена по чуть-чуть покупать продукты в дорогущей «Азбуке вкуса», потому что это единственный магазин поблизости. И я очень рада, что сейчас появилось много небольших компаний здорового питания и детокса с доставкой. Я частенько заказываю себе недельное диетическое меню или программу детокса на два-три дня от Organic Religion.

Сейчас съёмки и издательский бизнес в Москве организованы нисколько не хуже, чем на Западе. Иногда даже лучше. Бывает, конечно, что приезжаешь куда-то и думаешь: «Как тут всё здорово устроено». В Нью-Йорке, например, есть система мессенджер-доставки: если ты уехал на съёмку и забыл что-то в офисе, ты можешь вызвать человека на мотоцикле, который за двадцать минут пересечёт город и всё тебе привезёт. Представляете себе в Москве такой сервис? В последнее время я чаще бываю в других городах России и всё больше убеждаюсь, что мы в Москве сумасшедшие. Здесь происходит примерно то же самое, что в Токио и Сеуле, только картинка более приземлённая. Тут ты постоянно стремишься успеть как можно больше, куда-то бежишь. Это держит в тонусе. Опять же в Америке ты точно знаешь, что закончишь работу в шесть. Должно произойти нечто из ряда вон, чтобы съёмка задержалась на час. Там нет таких людей-оркестров, как тут, нет духа авантюризма. Когда я начинала работать, я была и стилистом, и визажистом, и парикмахером - мне приходилось. Мне кажется, это делает специалистов из России гораздо более универсальными.

ФОТОГРАФИИ : Михаил Голденков

Как вы считаете, те кто имеет непосредственное отношение к моде должны показывать безупречный вкус и стиль? Ну или на крайний случай демонстрировать на себе полное собрание трендов текущего сезона, как делает это Анна Делло Руссо?

Главный редактор отечественного журнала о новинках индустрии моды и красоты Glamour, Мария Федорова, еще работая в журнале Playboy поняла, мода - это ее тема. Начиная ассистентом главного редактора она доросла до должности редактора отдела моды популярного мужского издания. Далее Мария работала несколько лет редактором, а позже, директором отдела моды в журнале GQ . С момента основания Glamour, Мария Федрова является директором отдела моды этого журнала.

Среди критиков и главных редакторов отделов моды различных изданий, нередко встречаются удивительные личности, которые по мнению обывателей совершенно не производят впечатление людей, хоть как-то причастных к модной индустрии. Хилари Александер, Сюзи Менкес и другие, не менее признанные дамы, как маги вне категорий, не удосуживаются выглядеть ультрамодно и стильно. Мария Федорова, похоже, их их числа.

И другие образы Марии

А вы читаете Glamour?

Фото: glamour.ru, paparazzi.ru, trendspace.ru, moizvezdi.ru, peopleschoice.ru, polina-notik.narod.ru, woman.ru, buro247.ru, trendsezona.com

Интервью:
Маша Федорова ,
главный редактор российского Vogue

интервью:
юлия выдолоб

«Новый главный редактор, новый журнал и модный сезон» - баннер на сайте российского Vogue звучит решительно. Перемены в издательстве Condé Nast и правда большие: в феврале у российского Vogue (и как следствие - у Glamour) сменился главный редактор. Виктория Давыдова, руководившая Vogue с 2010 года (именно она сменила на посту Алену Долецкую) покинула издательский дом - слухи об этом ходили давно, и новость уже мало кого удивила. На важную должность заступила Маша Федорова - экс-главред Glamour и один из самых живых, веселых и медийных редакторов в российской индустрии моды. The Blueprint расспросил Машу о том, какие перемены ждут журнал, чем отличается работа в Glamour и Vogue, как меняется и с кем сейчас конкурирует глянец и чего, по ее мнению, не хватает сейчас журналу Vogue.

Больше стало работы?

Работы стало больше. Ценности немного другие, fashion attitude другой. В Glamour я больше исходила из образа жизни, который я веду, но с оглядкой на реальную жизнь, на то, что может быть интересно реальным людям. Для меня было принципиально важно, чтобы в Glamour была жизнь кроме моды. Несмотря на то, что Glamour - это главный массовый модный журнал, мне казалось важным донести, что мода - это часть жизни. Приятная, интересная, важная, увлекательная. Веселая.

Разве для кого-то она не часть жизни? Мы все носим одежду.

Я знаю много людей, для которых одеться в соответствии с обстоятельствами и кодами, которые есть в обществе, - это проблема. Они гораздо лучше себя чувствуют в чем-то попроще, но вынуждены соответствовать ситуации. И для них все это превращается в ад, они не знают, куда идти и что им надо. Поэтому, конечно же, мы были проводником в этом мире реальной одежды и реальных образов. Но я всегда считала важным насытить этот журнал чем-то другим, для меня это было самое ценное. Поэтому там всегда было social, культура, отношения, секс. Секса чуть меньше.

Почему?

Потому что я попала в такой период. Все журналы, которые раньше произносили слово «секс», теперь не должны бы этого делать. Это тоже палка о двух концах: сейчас загоним секс во что-то необсуждаемое и опять вернемся в Средние века, упремся в лицемерие. Все прилично, с одной стороны, и абсолютно непристойно - с другой. Сейчас с этим сложно. Может, и хорошо, что я ушла делать что-то другое.

Что принципиально иначе в Vogue?

Это в первую очередь мода, мода как прикладное искусство. Хотя, мне кажется, мы стали больше уделять внимание другой части моды - не прикладной. И я дико рада, что сейчас такой подъем. И фильм «Дрис», который мы недавно посмотрели, и «Вивьен Вествуд». Гораздо более широкой публике покажут «Серые сады» (культовый в среде профессионалов моды документальный фильм 1975 года будет представлен на Beat Film Festival. - Прим. ред.). В целом все меняется. Раньше можно было говорить о том, что Vogue - главный и единственный, и его подпирают пара журналов, которые метят на его место. Сейчас понятно, что мы конкурируем не между собой, а с интернетом, потому что там есть все. И большинство наших читателей уже продвинутые и могут сами все выбрать - ну или они так думают. Поэтому мы уже давно перестали быть информационным вестником про моду и стали больше аналитическим, стилистическим альманахом. Опять же люди уже не могут доверять всем. Они живут как в Telegram, где ты сам себе делаешь набор того, что ты читаешь. В данном случае ты не выбираешь по выносу, с какого слова начинается сегодня Telegram. Ты уже выбрал канал и читаешь все, что тебе там дают.

То есть это, по сути, бренд, к которому человек лоялен?

Да, но в какой-то момент бренд может надоесть, и человек с таким же рвением может убежать. Это же как мода, все быстро. Пришел новый дизайнер в Dior - все бросились в Dior. А кто-то Dior бросил и ушел за Демной. Или обратно к Карлу.

Как сделать, чтобы не убежали?

Сейчас два стресса в моей жизни. Стресс по поводу ожиданий. И второй - груз ответственности. Ожидания, понятное дело, у всех разные, и я все равно не могу соответствовать им всем. Я могу сделать честный продукт, потому что я знаю, что я и моя команда делаем его искренне. Но это все равно люди и человеческий фактор. Это не просто умения, это еще и вкус, мнение каждого по отдельности. Было бы, наверное, проще взять какого-то человека извне, который бы пришел и сказал, что он все знает и сейчас все будет. То есть человек, с мнением которого у вас не будет возможности поспорить. А я люблю, когда со мной спорят, я сама люблю спорить. Я так воспитана.

Есть вещи, о которых я говорю, что не хочу так, борюсь с ними. Но я не радикал. Вот если я вычислю источник определенных мыслей или стилистических течений, если я вдруг пойму, что от этого человека исходит то, от чего я хочу избавиться, что я сделаю дальше с этим человеком: я его должна уволить или перевоспитать? Я, конечно, за перевоспитание. Или за диалог. Убедите меня.

А что это может быть, например?

Мне кажется, моя редакция уже понимает, на что я реагирую, но все равно есть вещи, которые пока я не могу сдвинуть. Я знаю про эту редакцию, что они привыкли делать, как им говорят. А сейчас я им даю свободу, я пришла со словами, что моя дверь всегда открыта. Я очень не люблю разговаривать за закрытыми дверьми. Я говорю им приходить со своими идеями, я очень хочу их услышать. Там же работают модные, классные, молодые. Я там не только для того, чтобы приходить и говорить, что меня ночью осенило, я хочу так. Я, безусловно, имею на это право и имею гораздо больше опыта, чем они. Но я там и для того, чтобы помочь им реализовать себя, эти идеи. Мне немного странно, что этого происходит, на мой взгляд, мало.

Если вернуться к интернету - насколько журналу важно сейчас быть первым?

В журнале Glamour нужно было попасть в информационную волну и поле, и твоя внутренняя профессиональная честь и гордость - сделать это первыми, лучше, чем другие. В Vogue мы априори должны быть первыми. Здесь других вариантов нет. Но эта аксиома обрастает объективными сложностями. Потому что есть ли смысл делать материал про новое кино, которое увидят для начала сто человек на эксклюзивной премьере? А все остальные сотни тысяч, которые тоже читают Vogue, увидят это кино через два-три месяца. Норма это или нет - я все время задаю себе этот вопрос. Нужна мне шуба из осенне-зимней коллекции в июньском, июльском номере, когда все, о чем я мечтаю, - это оказаться на пляже? Но мы должны быть первыми. Если все об этом пишут в сентябре, значит, мы обязаны об этом написать как минимум в августе, а то и в июле. Для меня это адская ломка.

Обидно бывает, когда ты находишь человека, персонажа, новый бренд, что-то классное, а народ еще не готов, читает и не запоминает. А потом проходит год-два, этот человек начинает завоевывать стадионы или подписчиков, сейчас в них все меряется. Потом, когда человек взлетает и какой-то другой журнал его берет, все смотрят и говорят, что они первые. Нет, это мы были первыми, еще год назад! Мы вас готовили к тому, чтобы сейчас это воспринималось как вау.

Ты часто говоришь «нет»? От тебя вот этого холодка Vogue абсолютно не исходит.

Я учусь «высокой культуре отказа», как говорит Карина Добротворская (президент и редакционный директор Brand Development Condé Nast International. - Прим. ред.). Я просто понимаю, что мне самой надо абстрагироваться от многих вещей, чтобы смотреть на них со стороны. С холодным сердцем и с пониманием того, что у этого человека есть влияние на умы и сердца и он сделал что-то вау для моды, для общемировой культуры, а вот этот нет. Гораздо меньше здесь надо слушать сердце. Это звучит не очень, но мне кажется, что я дала дорогу некоторым молодым, которым, может быть, не дали шанс в другом месте. Я просто отнеслась к этим людям по-человечески. Увидела человека за брендом или за тряпками. И если бы сейчас они пришли сюда, я уже не имела бы права включать такую степень человечности. У меня просто и времени нет, и отсев острее.

И читатель совсем другой.

Я бы сказала, что у Vogue очень разный читатель. Это тоже надо иметь в виду. Мало людей, которые читают Vogue и могут себе позволить кутюр, высокое ювелирное искусство. Конечно, читательская аудитория гораздо шире, чем нам иногда представляется. Это и те, кто интересуется модой, кто хочет быть в курсе событий, и те, для кого это профессия. Их очень много, это и дизайнеры, и конструкторы одежды. Очень много студентов, студенток, для которых это такая сказка. То, что, мне кажется, мы немного упустили за последнее время. Мне хочется вернуть эту сказочность не с точки зрения недоступности и холодности, а с точки зрения того, чтобы люди захотели оказаться в этом мире. Чтоб им не сверху спускали, что можно, а что нет. Я воспитана на Vogue Грейс Коддингтон, Тони Гудман. Они делают такие сказки и такие истории, в которых хочется оказаться. Это как кино 3D и полное погружение, когда тебе хочется оказаться рядом с этими людьми, поиграть в их игры, поговорить с ними, послушать, что они скажут. Поэтому и хочется так одеться. Есть люди, которые мыслят рационально. Они выбирают для себя проводника. Вот Демна [Гвасалия] сделал так, значит, это модно. Vogue сказал, что так надо, значит, так надо. А есть люди, которыми движет эмоция. И я хочу эмоцию. Мне важна эмоциональная составляющая. Я считаю, что роскошные и богатые или не очень роскошные и богатые, но очень стильные люди улыбаются, ловят кайф - и в этом их сила. И они должны это показывать. Эмоциональная сторона ушла, мы заигрались в эту игру, в strike the pose.

Наша жизнь сейчас очень сложна: в ней и политика, и социальная повестка. Это было в Glamour, а в Vogue должно быть?

Наличие стразов у тебя в гардеробе не влияет на серое вещество, но оно, в свою очередь, влияет на здравый смысл и вкус. Моя задача - держать баланс между культурой и модой, между политикой и модой, социальными явлениями и модой. Опять же я возвращаюсь к тому, что моя авторитарность и авторитарность Vogue все равно зависит от многих частностей. Я не могу одна писать журнал, тогда это была бы книга. Есть несколько авторов, которые свои книги теперь пишут. Но в основном пишут их, когда уходят из Condé Nast. Я пока тут поработаю.

Мои социальные сети - это отражение жизни, а моя жизнь действительно переплетена с работой очень плотно. Сейчас в Нью-Йорке друг и контрибьютор журнала Vogue мне рассказывал, как они с друзьями залипают в моем инстаграме и ржут, воспринимают какие-то вещи как перформанс, продуманный арт-ход. И он считает, будто я что-то делаю специально, по сценарию. А сценария нет. Кто-то меня сейчас обвиняет в этом, кто-то подстегивает к тому, чтобы быть поспокойнее, потише, меньше селфи. Я стараюсь, поэтому я оставила себе второй инстаграм, но у меня теперь не хватает на него времени. Иногда полдня не могу загрузить картинку, потому что мне надо к ней придумать текст, а времени нет. Как любому нормальному человеку, мне хотелось бы почаще уезжать на перезагрузку. Я страдаю от того, что у меня нет времени читать. Я маниакально покупаю книги, я люблю печатные книги ровно потому, что на странице в этот момент не всплывают окна и уведомления. Но я в какой-то момент поняла, что бороться с этим не надо, я просто ловлю кайф. Наверное, моя резистентность и стрессоустойчивость зиждется на том, что я очень искренний человек. Иногда мне это мешает. Я сейчас тренирую poker face и учусь держать дистанцию.

Я искренне считаю, что у нас с героями все хорошо. Мы ругаем то, что есть здесь, а все, что там, нам кажется прекрасным. У нас есть такое из-за железного занавеса, в котором мы спустя много лет, похоже, оказываемся и сегодня. Поверьте, если вы поедете туда не как турист на несколько дней и зависнете там, то поймете, что там примерно то же самое. Просто они с гораздо большим пиететом относятся к своим. В Glamour с этим было проще. В Vogue к героям требований больше. Человек должен быть интересным, классным в определенном смысле этого слова. Набор брендов должен быть, все равно мы оцениваем по одежке. Я вот сейчас сама с собой борюсь - у меня в [июньском] номере, по-моему, половина культуры, художники, писатели, Ксения Собчак с документальным фильмом. Я давно с ней познакомилась, снимала ее, когда она еще была в образе блондинки в шоколаде. Это меня, с одной стороны, напугало, а с другой стороны, я понимала, что мимо ее суперактивности пройти невозможно. Ее президентская кампания очень показательна. Многие мои друзья, которых я заставила послушать ее речи, досмотреть до конца, стали по-другому относиться. До этого они делали выводы о ней на основе выбора ухажера или платья. Так же нельзя. Люди увидели, как она себя ведет, формулирует мысли. Как то, что она сказала на Hello!, что наличие платья в блестках не атрофирует мозги. Ты имеешь право ходить не в тряпье, ты имеешь право выбирать не «интеллектуальных» Ann Demeulemeester или Rick Owens. Почему ты не можешь радоваться жизни, надевать красивые платья, украшать себя блестками, краситься, укладывать волосы и при этом быть вдумчивым человеком?

Тогда почему вы готовы принять Pussy Riot, бодипозитивизм, небритые подмышки, но не готовы принять гламурные платья? Это тоже несправедливо - вы начинаете шеймить в другую сторону. Если мы допускаем право всех на разный образ жизни и мыслей, мы не можем отказывать ей просто потому, что она была блондинкой в шоколаде. Мне кажется, все не без удовольствия смакуют исторические хроники становления нашего бизнеса или политики. Один торговал оружием, второй - телефонами на Митинском рынке, и все выросли кто в олигархов, кто в политиков, кто в бизнесменов. Вы выбираете, где можно закрыть глаза на прошлое. А тут она была в «Доме-2». Была, но вы же сами это все и смотрели. Ксения вообще одна из тех, кто заставил меня думать о diversity, о развитии человека и о принятии разных точек зрения. О перспективе, с другой стороны. Она заставила меня принять что-то в себе и окружающих. Удивительный человек, о котором я никогда не думала, что он может так влиять на мою жизнь. Ну вот и как можно поговорить на одну полосу с такими людьми?

{"width":1200,"column_width":90,"columns_n":12,"gutter":10,"line":40} false 767 1300 false true {"mode":"page","transition_type":"slide","transition_direction":"horizontal","transition_look":"belt","slides_form":{}} {"css":".editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 400; line-height: 21px;}"}